У Вас замечательная семья. Во всех интервью Вы неоднократно об этом говорили. Растет сын. Без преувеличения и ложной лести красавица жена. Как Вы познакомились со своей супругой?

 - С Ольгой мы познакомились на киностудии. В мою компанию Real Pictures она пришла на кастинг для съемок рекламы. Это было шесть лет назад. Давно. Тогда еще снимал рекламные ролики. Я увидел ее в коридоре. И сразу какая-то химия пошла по моему организму. Стразу я понял, что эта девушка именно то, что я искал всю жизнь.

 Она Вам сразу ответила взаимностью, или пришлось сражаться за сердце дамы?

 - Мы стали встречаться через 3 месяца по-настоящему после этого случая, до этого притирались.

Когда родился сын Иван, долго имя подбирали?

 - Это были дебаты, это были большие споры, изучение специальной литературы по именам. Я хотел, чтобы сына назвали Арсением. Но Оля встала на дыбы: «Мы будем называть его Сеней? Арсений красиво, когда полно звучит, а ласкательно как-то не совсем». Один раз я проснулся утром -  до этого мы поругались на этой почве - и говорю: «По-моему, нам нужен сын Иван». И она обрадовалась. Это нас обоих устроило. Тем более что мой дед был Иван.

Я знаю, что один из Ваших дедов был офицером царской армии…

 - Вот именно. Иван Павлович Янковский был штабс-капитан Лейб-гвардии Семёновского полка, Полный Георгиевский кавалер

 

Он был репрессирован в 30-х гг…

 - Да, сидел 37-м и 39-м, 2 раза. 

Сказывалось благородное происхождение на Вашем воспитании?

- Как сказать? Естественно, я же рос в интеллигентной, артистической семье. Хотя не принято было во всеуслышание говорить о том, что наши предки из бывших. Жили мы в коммунистическом кошмаре под названием СССР, все равно дома родители, мой отец долго рассказывал мне, все, что помнил про отца. Практически бабушка уничтожила все документы, все дедовы награды, все куда-то закопала от страха. Тогда все очень боялись.

А что-то от деда осталось сейчас?

-Фотографии.

Были прецеденты, когда известные советские актеры -  они были выходцами из благородных семей, взять ту же самую Любовь Орлову или Фаину Раневскую -  они эти факты из своей биографии умалчивали, потому что это было небезопасно. Приходилось ли Вам скрывать тот факт, что Вы происходите не из рабочей крестьянской семьи?

 - Мы не уточняли это. Но папа просил об этом не распространяться. Все-таки страх глубоко сидел в этом поколении сталинской эпохи. Люди очень боялись. И это осталось даже в 70-х -80-х гг. Пока СССР не рухнул, папа просил об этом не распространяться. Потом уже стали говорить с гордостью.

В школе, как правило, творческие люди проявляют себя либо как посредственность, либо как гений. Как у Вас складывались отношения с учебным процессом?

 -Серьезно? Вы много в школе видели гениев?

 

Не так много талантливых людей в мой школьный период попадалось. Их было мало, но несколько человек….

 - Но гениев вряд ли. Это отдельная категория. Рождаются они не часто. Вообще за 100 лет. Я был двоечником. У меня двойка всегда была по поведению. Я был независимым. Очень не любил точные науки. Был всегда в конфронтации с учителями, которые ненавидели меня тоже. Потому что я был независим по-своему. Очень хорошо знал литературу, которую не преподавали они, а которую сам читал. В частности, с педагогом по русской литературе мы всегда вступали в баталии на уроках. Она по марксизму-ленинизму преподавала предмет. А я пытался с художественной точки зрения к этому подойти. Честно говоря, школа была такая странная пора. Много ярких у меня впечатлений от этого времени, смешного. Хотя я, в общем-то, не любил школу, но, как ни странно, вспоминаю с удовольствием. Потому что она была очень смешная, немножко трэшевая. Очень смешные персонажи были, клички учителей были странные, одноклассники тоже были смешные.

 

Кого-нибудь из преподавателей особенно ярких можете сейчас вспомнить?

 - Не я же эти клички придумывал, а народ. Но клички были смешные. Была болонка, кобра, крыса. Но как человека можно назвать крысой? Но дети называли. Потому что  педагог по белорусской литературе и языку врывалась в класс, и с ненавистью смотрела на нас и говорила: «Я вас ненавижу». И дети, естественно, в ответ ей свои. Так и было.

 

Педагоги не валили на экзаменах за такие повседневные проступки?

 - Как-то педагоги все сговорились, чтоб меня наказать, потому я был неуправляемым. И в четверти все мне поставили двойки. У меня было 6 или 7 двоек в четверти, папа мой чуть в обморок не упал, когда это все увидел. А меня, таким образом, хотели к уму разуму привести. Но ничего все равно не получилось. В основном, я в школе сидел на задней парте и рисовал. Придумывал свои истории. Я очень увлекался рок-музыкой. Я был меломаном. У меня было огромное количество фотографий, записей всех великих групп того времени, исполнителей.

А брали где их, это же был огромный дефицит?

 - Это целая история. Виниловые пластинки привозили. Мы обменивались. Одну пластинку привозили во двор. Приносил, вот сейчас ведет по ТВ «Видимо-невидимо», Сережа Филимонов, он на год раньше меня учился. Он был меломаном тоже. Он эти пластинки доставал. Принесет одну пластинку во двор, а у всех очень плохие были проигрыватели моно. Он специально сделал выходы штук 6, чтобы мы магнитофоны подключали, чтобы пластинку много раз не запиливать, один раз ее пропускали, и записывали одновременно на 6 магнитофонов. Бобинные магнитофоны, «Кометы», «Юности» такие пленки, которые рвались, их потом скотчем склеивали. Но это была целая эпоха. Я поэтому очень много рисовал. На задней парте сидел и придумывал, как я играю в какой-то рок-группе, у меня целые графические романы были. Я очень любил комиксы. На нашем современном языке, это раскадровка, которой я сейчас и занимаюсь в кино. Мне это очень помогало и помогает. А папа мне когда-то привез из Италии комиксы, он тогда снимался в картине Бондарчука «Ватерлоо». В 69-м году он привез мне комиксы, я впервые их увидел, заразился этой историей, и стал сам рисовать, придумывать всевозможные истории. В 9-м 10-м классе я во всех западных рок-группах играл какие-то невероятные песни. До сих пор сохранились эти тетрадки. Вот так я учился.

А живьем музыку играть пробовали?

- У меня нет слуха. Это фантастический казус и несправедливость. У меня, наверно, чувство ритма хорошее, но мне медведь на ухо наступил. Хотя я снял 600 клипов. Я очень хорошо монтирую музыкально и чувствую музыку потрясающе, безумно ее люблю. Но у меня совершенно нет слуха, я не умею петь.

 Сразу вспоминается анекдот: мальчика привели в хор и когда сказали, что у него нет слуха, мама возразила: «Зачем ему слух? Он будет петь, а не слушать».

 - В отличие от представителей отечественной поп-музыки, я честно сам себе сказал, что не умею петь и не стал петь. Хотя очень любил музыку. А они все поют.

Драться приходилось в школе?

-Да. Это были тяжелые 70-е годы. Минск в 60-е и начале 70-х был очень бандитским городом. А моя школа 44 находилась напротив Дворца спорта, там раньше была Немига. А Немига была еврейским гетто. Когда его разрушили, там стали строить новые здания, но когда было еврейское гетто год 65-й, 66-й, 67-й, там была бандитская зона. И в нашу школу приходили на танцы;  д. Веснянка, пионерский поселок -  Гвардейская была бандитский район. Короли районов тогда же были. На танцы приходили люди с кастетами и с колами. Они приходили не танцевать, а драться. Были разборки. Это, наверно, народная традиция, деревня на деревню. А у нас район на район. Везде были короли районов. У нас были мощные битвы, практические Куликовские. В парке Горького встречались райн  на район.

Без летальных, надеюсь, исходов?

 - Были летальные. Это было жестокое время. Вполне серьезно.

 

И какую роль Вы там занимали?

 - Сначала меня били, потому я научился давать сдачи. Меня даже брали в компанию, мы ходили драться от своего района.

Т.е. такой неуправляемый вольнодумный забияка. А как родители ко всему этому относились? Много уделяли внимания Вашему воспитанию?

 - Мама уделяла больше. Она у меня педагог, папа большой актер, который все время занимался творчеством. У него было много разъездов, гастролей, съемок, но мой папа был всегда достаточно брутальным человеком. До актерской карьеры он был профессиональным боксером. Он был трехкратный чемпион Таджикистана по боксу.     Я заматерел, закалился, научился давать сдачу, потому что это был единственный такой дом цивильный, а вокруг были деревянные избы. Это было гетто. Ученые, актеры, композиторы. И вот их детям приходилось отстаивать свое я. А брат, он старше меня на 9 лет, Игорь, он уехал очень рано в Москву учиться в Щукинское училище театральное, практически, когда мне было лет 8 , без брата старшего остался рано. Но какое счастье было, когда он приезжал из Москвы погостить раз в год. Это особые воспоминания, сентиментальные, теплые.

Мы с Вами говорили о том, что при всей Вашей любви к музыке вы так и не смогли в силу отсутствия музыкальных данных ею заняться профессионально. Как сейчас у Вас складываются отношения с музыкой и как они развивались в течение жизненного пути?

 - У меня есть 2 страсти – музыка и кино. В коллекции кинофильмов около 17 тысяч, музыки дисков тысяч 10. В последнее время перестал считать, но каталог веду. И все это по жанрам, по стилям разобрано. Я 17-ть лет занимался производством клипов музыкальных, рекламой клипов, но клипы для меня больший интерес вызывали. Я, наверно, через это свои музыкальные амбиции удовлетворял. Все-таки снимать музыкальное видео это всегда было интересно, видеоряд на музыку, это притом, что я очень не любил современную постсоветскую попсу и вообще музыку постсоветскую. Мне всегда нравилась  мировая музыка.

Кто же ее любит?

 - Как кто? Вся страна гигантская любит, наверное. Хотя, людей не обманешь. Ерунду впихивают через масс-медиа, а на концерты все равно не ходят, потому что нет таких искренне любимых музыкантов и художников. Через клипы проявлял свою любовь к музыке, ну и коллекция. Я всегда слушаю. Я каждую неделю получаю 30-40  CD с последней музыкой. У меня времени мало на выборку, а мои друзья это делают. И лучшую музыку я имею счастье слушать.

А когда Вы начали собирать коллекцию, сколько ей уже лет?

 - Это произошло в 67-м году, когда мне было 7 лет. И папа купил проигрыватель «Аккорд» и принес пластинку советскую, такую маленькую, их называют 45-пятками, хотя 33 оборота, но она была маленькой. Там было написано ансамбль «Битлз», Англия, песня «Девушка». И когда я услышал «Girl» Битлз во мне 7-летнем мальчике что-то произошло. Меня всего передернуло, у меня закружилась голова, и я куда-то улетел. Я понял, что существует нечто большее, чем то, что меня окружает. Это было прекрасно, эта музыка была какой-то фантастической. После этого я был в классе, как обычно, плохо вел себя на уроке, и учительница подозвала меня, а тогда нас стригли под полубокс и канатку. Это полностью лысая башка и чубчик оставляли. Меня пару месяцев не стригли, и у меня немножко отрасли волосы. Учительница подозвала меня: «Янковский, ты хочешь быть битлом?», -  Я: «Кем?» - «Ну вот этими обезьянами». И она мне показала советскую газету, в которой фотография Битлз ранних, а внизу вторая фотография орущих девочек из концертного зала, истерия. И написано было: битломания в Англии. Текст был следующий. В Англии эпидемия. Называемся битломания. Четыре обезьяны – Джордж, Пол, Джон и Ринго играют на гладильных досках - это на самом деле, серьезная статья, - люди на их концертах умирают, девушки друг друга убивают. И финал статьи: эпидемия продолжается. Когда я это услышал и прочитал, я после этого стал заниматься музыкой. Я понял, что это мои люди. Они не нравятся всей системе. С этого времени я стал диссидентом.

А как же те, кто слушает Pink Floyd  гнать поганою метлой? В жизни были ситуации, когда попадали под музыкальные гонения? За идею доставалось?

 - Вся жизнь была под этим. Это же было запрещено. Потом я был хиппи. Носил длинные волосы. Нас гоняли, пластинки отбирали, разбивали милиционеры. У меня возле Гума пластинку The Rolling Stones разбили, фирменную, которая стоила 50-60 рублей. А зарплаты были по 100 рублей. Нас ненавидело поколение. Мы же отличались. Мы своим видом отличались. Первые росточки антагонистов, диссидентов были стиляги. Мы были вторым поколением. Второй волной протеста. Это было очень интересно, здорово. Мы ездили на неформальные съезды хиппи в Талин, автостопом. Это было замечательное время, когда мы жили одним днем, мы понимали, что перспективы никакой нет в этой стране в этом концлагере, мы поэтому радовались дождю, солнцу, небу, девушке, вину. Тогда наркотиков не было, до меня они не дошли, просто потому, что их в стране не было. Поэтому пили вино, которое называли чернилом.

Сейчас многие говорят, то, что продавалось тогда и то, что сейчас называется чернилом, это разные вещи.

 - Честно говоря не пил то, что сейчас продается, но тогда это было что-то кошмарное, тошнотворное.

Многие ли из тогдашних друзей, единомышленников, также как Вы смогли добиться серьезных успехов в жизни?

 - К сожалению, это печальная история. Но у меня потерянное поколение оказалось. И фактически все мои сверстники, которых я знал, многие уже умерли. Большое количество людей спилось. Не выдержали 10-летие 90-х, годов кошмара. Когда все рухнуло, и надо было как-то выживать. Не выдержали какой-то ответственности, не знаю. Мало кто чего добился, к сожалению.

 

Фактически, Вы остались в одиночестве?

 - Ну, не в одиночестве, я просто констатирую факт ,что так получилось.

С приходом коммерческого успеха в работе, как правило, появляются деньги, которые можно тратить на всевозможные излишества. На какие излишества любит тратить деньги Владимир Янковский?

 - Я не трачу деньги на излишества, на тусовки я не хожу уже давно. Все мои деньги свободные, которые я имею право тратить на себя, уходят на кино и музыку. Я покупаю виниловые пластинки в большом количестве, DVD, CD. У меня очень дорогая аппаратура, около 15-ти тысяч долларов, аудио и DVD, кинотеатр домашний. У меня отдельные залы для просмотра и прослушивания.

Т.е., Вы – счастливый человек, который может к себе пригласить друзей просто посидеть послушать музыку?

 - Да. Раньше мы ставили проигрыватель «Аккорд»  на пол, в комнате, там была одна колонка, и прислонялись ушами к этой колонке. Включали на полный звук и слушали Led Zeppelin. Я жил в магазине «Алеся», теперь это пр-т Победителей, я открывал балкон, тоже выставлял колоночку и врубал. Днем пугал людей рок-музыкой, пока милиция не приходила. 

Есть ли вещи, который Вас в самом себе не нравятся?

 - Да. У меня очень нехорошая черта мнительность. Я все время сомневаюсь в том, что делаю. Мне все время не нравится то, что я делаю.

Как с этим боретесь?

 - Очень много депрессий из-за этого, много нехороших времяпрепровождений. Моя жена за это очень сильно ругает. Я не могу противостоять глупости человеческой, меня может сломать хамство. Хотя я выжил в 90-е, и очень был успешным, когда многих ломали, я назально противостоял быдлу в малиновых пиджаках. Но все равно, это очень тяжело. Эта черта, наверно, наиболее уязвимая.

Теме не менее, судя по вашим успехам, эта черта не мешает Вам добиваться успеха в жизни и не превалирует над остальными положительными качествами…

 - Как сказать. Я снял около 650-ти клипов, с 2006 я перешел в другой формат, я клипы уже не снимаю уже 4 года, я снимаю кино, сериалы, продюсирую, очень много снимаюсь как актер. Сейчас я буду делать полнометражную картину в России, но переход в определенный формат   он был очень болезненным и тяжелым, потому что я думал: «Какой же я талантливый, меня все знают. Сейчас меня примут, разорвут на части». Оказалось, что я никому не интересен, потому что они не знают ничего. Это другой формат. У суперневежественные продюсеры, я имею в виду Россию, которые вообще не понимают в профессии. Они пришли в эту профессию непонятно откуда. Поэтому у нас такое плохое кино. Последнее российское кино оно никакое. Потому что кинематографом занимается кто угодно, только ни кинематографисты. И пробиться, чтобы они меня заметили, для этого понадобилось 4 года, чтобы мне доверили проекты. Я снял 16 серий для канала НТВ драму «Месть» и она понравилась. Скоро будет премьера. И чтобы мне предложили полный метр, но я 4 года, имея за плечами гигантский успех, 17 международных премий, мне очень сложно было пробиться.

 

Что касается российского кинематографа, есть ли работы которые Вы можете отметь как те, которые стоит обязательно посмотреть?

 - Ни одной.   Это очень плохое и некачественное кино в любом жанры. Драмы все напыщенные и фальшивые, комедии бездарные, пошлые, гнусные, непрофессиональные. А почему? Потому что занимаются непрофессионалы опять. Кто хлынул сейчас в кинематограф? Те, у кого есть власть и деньги. Comedy Club – люди, не понимающие ничего в кинематографе.  Это другой формат. Стенд-ап комеди – это человек, стоящий на сцене и отпускающий шутки в зал. Это не человек, который историю разыгрывает, или снимает или создает драматургией, с актерской профессией, где должны работать профессионалы, а не мальчики из КВН. Талантливые в КВН, но никакого отношения не имеющие к кинематографу. Вот в чем беда и проблема современного киноискусства.

По поводу вашей актерской работы. Для фильма «В июне 41-го» Вам пришлось изрядно прибавить в весе. Сложно было?

 - Да, 100 кг набрал. Это было не сложно. Сложнее было похудеть. До сих пор не могу окончательно сбросить 20 кг. Честно говоря, это была глупость. Роль была небольшая. Но посему-то мне захотелось пойти по пути голливудских звезд. Подумал: «Вот шанс немножко побывать в их шкуре». Не стоит этого делать. Набрать легко, сбросить тяжело и для здоровья вредно.

Если бы снимался фильм о вас, кого бы Вы хотели видеть в главной роли?

 - Обо мне? (смеется) Не знаю. Все зависит от того, про какой период моей жизни фильм будет затрагивать.

Молодость, юность, зрелые годы

  -Трилогия. Должны быть разные артисты. В молодости Леонардо ди Каприо , к старости Де Ниро, наверное.

 

Если ли в Вашей жизни вещи, которые Вы бы хотели переделать?

 - Я бы хотел раньше начать снимать кино, я очень долго выпендривался и 17 лет занимался клипмейкерством, думал, что все впереди, а оказалось, не так все просто. Жалко потерянного времени. Нужно было в начале 2000-х, мне предлагали тогда снимать, я отказался, потому что не верил, что будет хорошо. Надо было раньше начать.